В XXI веке интерес к людоедству и архаике растёт с каждым годом, любопытство к этому месту также усиливается…
Адрес: г.Киров, ул. Московская, 21.
Год постройки: 1795. Архитектор: Филимон Меркурьевич Росляков.
Деревянный дом на углу нынешних улиц Свободы и Московской был построен в 1795 году на каменном подвале и с мезонином (надстройка над серединой дома) по проекту архитектора Филимона Меркурьевича Рослякова (1758, Казань – 11.03.1806, Вятка), архитектурный стиль – классицизм.
Справка: Филимон Меркурьевич Росляков был сыном сержанта казанского гарнизона. Учился у казанского архитектора Василия Ивановича Кафтырева (1730 – 02.10.1804, Казань) представителя русского барокко, который в свою очередь получал образование у Дмитрия Васильевича Ухтомского, главного архитектора Москвы, представителя елизаветинского барокко.
В августе 1784 года в рамках реформы по регулярной застройке городов, Екатериной II был утверждён план и для Вятки. Спустя 2 года, в 1786 году Росляков приступил к своим обязанностям. Росляков стал первым губернским архитектором Вятки.
1795 – 1894 года. Торговец П.С. Хохряков.
Вначале, до 1894 года, здесь жили некий торговец П.С. Хохряков с семьёй и его отпрыски: сын, потом, с 1859 года, правнучка Наталья Яковлевна Соболевская.
1894 – 1923 года. Бизнесмен Иван Семёнович Кардаков.
В 1894 году дом выкупил крепкий предприниматель той эпохи Иван Семёнович Кардаков. Он торговал льном, кожей, золотом, серебром, иконами, нитями, парфюмерией, одеждой, музыкальными инструментами, граммофонами, патефонами и т.п. Кардаков открыл первый универсальный магазин на Вятке, который сейчас располагается на улице Ленина, 75. Торговый дом Кардаковых перестал существовать в феврале 1918 года, из-за того, что в начале декабря 1917 года с его кровли обстреляли и замочили демонстрацию рабочих.
Купив новый дом на углу улиц Царевской (нынешняя – Свобода) и Московской, Иван Семенович его несколько перестроил. Мезонин убрал и возвёл второй этаж. Перепланировал здание. Заменил обшивку фасадов и декорирование их пропильной (ажурная сквозная резьба по дереву, выполненная специальной пилой) и накладной (орнамент с прорезным фоном наклеивается на поверхность изделия) резьбой.
В начале XX века здесь располагалась не только семья Кардакова, но и контора Вятского фотографического общества. Во флигеле (пристройка сбоку от здания) проживал известный вятский историк Александр Степанович Верещагин (1835, Уржум – 1908, Вятка). Здесь же в своё время обитал и студент-боевик Иосиф Михайлович Левицкий (1886 – 17.10.1907, Вятка), который устроил посягательство на местного Вятского губернатора Горчакова.
В семье Ивана Семёновича и Людмилы Алексеевны было шестеро детей. Старшая дочь Вера стала первым главным врачом стоматологической поликлиники.
Одного из сыновей звали Николаем Ивановичем Кардаковым. Он собирал и коллекционировал бабочек (энтомология), собирал и коллекционировал денежные знаки (бонистика). Исколесил Алтай, Дальний Восток, Индокитай, Цейлон в поиске новых экспонатов. С 1909 года член Русского энтомологического общества. Во время гражданской войны служил с отцом в армии адмирала Колчака. Но бабочки его интересовали больше, и уже в 1919 году он ловил их сачком на Дальнем Востоке. А батя, Иван Семенович погиб в Омске, воюя против большевиков в армии Колчака.
Николаю Николаевичу занятие бонистикой спасло жизнь. Его туловище не досталось на растерзание злобствующим быдлом, которое пришло к власти, так как вовремя уехал в Германию. Дело в том, что ему удалось скрыть свою службу Колчаку, и в 1922 году новорожденное советское государство направило хитромудрого Николая Николаевича в Берлин как выдающегося бониста и представителя Советской филателистической ассоциации. В Германии Кардаков остался на всю жизнь, помахав ручкой строителям коммунизма. Там он занимался бонистикой (ему принадлежали два известных каталога денежных знаков России), и энтомологией. С 1934 по 1943 гг. заведовал секцией чешуекрылых в Немецком энтомологическом институте. Потом работал в Берлинском музее естественной истории. В 1943-м году Николай Николаевич предлагал немцам свои услуги в качестве переводчика на восточном фронте. Но по какой-то причине его услугами не воспользовались. В 1956 году он был среди кандидатов на получение Нобелевской премии, но комиссия решила её не давать со словами: «Вятским нобелевку не даём» (шутка).
Николай Николаевич был знаком с писателем Владимиром Владимировичем Набоковым. Тот называл его «мой энтмологический друг».
Племянник Николая Николаевича, Василий Алексеевич Кардаков, был подполковником Красной Армии и начальником артиллерии 280-й стрелковой дивизии. В 1942 году угодил в плен к немцам. Согласился на них сотрудничать и дослужился до начальника оккупационной полиции Бобруйска. Уже зимой 1943 года он командовал 228 полицейскими и 20 человеками обслуживающего персонала. А в конце 1943 года Василий Кардаков, понял, что немцам конец, и что он сделал ставку не на тех парней. Попросил направить его с восточного фронта в Дабендорф, затем во Францию в штаб генерала Кестринга. Там он инспектировал батальоны российской освободительной армии, расквартированные во Франции и Дании. Выпивал и закусывал вместе с генералом Андреем Власовым. В конце 1944 года переехал в Берлин. Встретился с дядей Николаем Николаевичем и презентовал ему конфискованную ранее у кого-то бесценную (для бонистика) коллекцию бон. Это был превосходный подарок.
4 мая 1945 года Василия арестовывали американские войска и передали советским властям. Военный трибунал приговорил Василия Алексеевича Кардакова к высшей мере и 23 июля 1945 года приговор приведён в исполнение.
1941 – 1942 год. Здесь жила и работала семья великих вятских каннибалов Пелагея Андреевна Клюкина и Августа Васильевна Абатурова.
После революции дом на Московской, 21 у Кардакова, конечно же, конфисковали, и в 1923 году отдали государственному учреждению «Транспорттресту». Затем государство здесь организовало коммуналку.
Осенью 1941 года Пелагея Андреевна Клюкина с мужем и ее 20-летняя дочь Августа Васильевна Абатурова с двумя малолетними детьми приехали в Киров из деревни на заработки.
Семья сняла комнату номер 17 в подвале дома на улице Московской (в то время улица Коммуны). Второй год шла война, и Киров голодал. Не было в достаточном количестве не только мяса, но и хлеба. В вятских госпиталях некоторые врачи, чтобы не упасть в обморок от голода на операциях, вместо спирта пили донорскую кровь. По мегаполису шли и шли подводы со скелетообразными покойниками. Ежедневно люди умирали на улицах, в парилках, в домах, спа-салонах, на работе, кинотеатрах. К тому же с лета 1942 года стали пропадать дети.
На кировском рынке стали замечать двух женщин. Они недорого торговали весьма вкусными пирожками с мясом и замечательными котлетами. Это были Пелагея Андреевна Клюкина и Августа Васильевна Абатурова. К ним выстраивалась гигантская очередь кировчан. Всюду раздавались голоса: «В очередь, сукины дети» и «Больше одного пирожка в руки не давать».
Августа Васильевна вкалывала на кировской гармонной фабрике. Здесь она также приторговывала сотрудникам пирожками и котлетами, продавая их дешевле, чем кто-либо.
Муж Пелагеи и отец Августы, Василий Васильевич Клюкин, был стандартным подкаблучником, спокойный и незаметный. Половой жизнью с Пелагеей не жил, ибо она его уже не будоражила, как женщина. Человечину он так и не полюбил. Во время семейного ужина, к мясным блюдам не притрагивался, хотя аромат доходил до соседей, вызывая у них зависть и обильное слюноотделение. У Августы было двое детей. Они страдали дистрофией и почти весь 1942 года находились в больнице на улице Свободы.
Тем временем, конец подкрадывался к семейке людоедов незаметно. То покупатели найдут ноготок в котлете, то волосы в пирожке. «Ешьте сами свой пирог с волосами», — жаловались потребители, и писали жалобы в Роспотребнадзор.
Соседка людоедок по дому, Тася Морозова, работала санитаркой в сортировочном госпитале, который находился у пристани. Однажды, она пыталась заснуть после смены, вымотавшаяся и изнеможённая, и, не успев отключиться, услышала как Пелагея и Августа ведут в подвал ребёнка, суля накормить. Через некоторое время раздался детский вопль. Тася, даже не одевшись, ворвалась в комнату, так как у неё остались ключи – эта комната до уплотнения принадлежала ей. Она застала с поличным, то, что женщины только что убили девочку.
Молодая Абатурова, успела сориентироваться, полоснула ножом по лицу Таси (шрам у неё остался на всю жизнь), вылезла через окно на улице и понеслась по улице Коммуна (сейчас снова Московская), через улицу Ленина, к стадиону и к пристани Вятки.
А Тася, неодетая, в чём мать родила, побежала в противоположную сторону, – отделение милиции, которое располагалось недалеко, возле нынешней облпрокуратуры.
Августа успела купить билет на паром «Митя». Пароход уже почти отплыл, как милиция была уже у берега и предупредительными выстрелами, заставила судно остановиться. Августу в августе арестовали.
А Пелагею Клюкину за гриву вытащили из подвала, плевали в нее, били руками и камнями. Милиция еле спасла её от линчевания.
Во время следственных мероприятий были найдены 14 черепов и куча зарытых костей. Возраст останков от 6 до 11 лет. Позже все это улики, милиция, зачем-то рядом с домом во дворе и похоронила.
Пелагею приговорили к высшей мере. Расстреляли в тюрьме, которая находилась на улице Труда. А Августе, из-за наличия маленьких детей, дали 20 лет. Из тюрьмы она так и не вернулась. Её детей отправили в детский дом. Сейчас потомки Августы живут в Кирове.
Дом на улице Московской в народе сразу прозвали «дом людоедов» или «нехороший дом». Он и сейчас жилой. Если будете вечером проходить мимо дома, то можете услышать стоны детей, доносящиеся из подвала…
Константин Копанев
Читайте также:
История земли Вятской / Средневековая Вятка — Советское время