Необдуманная продовольственная политика власти стала причиной небывалого голода 1921-1922 гг., после того как хлебородные районы Приуралья и Поволжья охватила очередная засуха. Зачастую с мест в Продкомиссию поступали противоречивые данные.
К примеру, весной 1920 г. уездкомы сообщали о большом недосеве, а Уполномоченный Губисполкома говорит, что все хорошо. Не долго думая, центральные власти решили, что большой начальник говорит правду, а «с известиями с мест о большом недосеве и тяжелом продовольственном положении приходится мало считаться» …
Если раньше крестьянин мог противостоять этой напасти, имея в хозяйстве запасы с прошлых лет, то теперь он был ограблен продотрядами дочиста и был бессилен в этой беде. Политика военного коммунизма, предполагавшая продразверстку, т.е. изъятие у крестьян «излишков», часто необходимых для жизни и прокорма семьи, привела к упадку производства и сокращению посевных площадей. А правящей власти голод на больших территориях страны был на руку. Во-первых, это был надежный союзник в крестьянской войне, во вторых это был верный предлог для грабежа несметных церковных богатств и для удара вообще по монолиту православной Церкви.
В 1921-1922 гг. голодало около 40 губерний с 90 млн. населением, в числе которых оказалась и Вятская губерния, где только в 5 уездах к апрелю 1922 г. голодало почти 764 тысячи человек. Всего от голода умерло по стране около 5 миллионов человек. В Уржумском уезде, по сообщению прессы, летом 1921 г. погорели совершенно все хлеба, и уже в июле в некоторых селениях начали снимать рожь. Рожь снималась совершено незрелой и перемалывалась на муку. Крестьяне начали продажу инвентаря и скота для приобретения хлеба. За август в газетах уже идут сообщения о голоде, что голодающие крестьяне размалывают листья березы и липы и тем питаются, многие хозяйства пришли в упадок и «жители бегут, не разбирая куда, лишь бы спастись от голодной смерти». В сентябре в Больше-Ройской волости «чуть ли не все голодали, употребляя в пищу все, вплоть до травы», что часто заканчивалось смертельным исходом.
Д.С.Пирогов, уроженец с.Кузнецово, участник Великой отечественной войны, вспоминал о своей детдомовской жизни в то страшное лето : «… Кормили плохо : ложку каши дадут, с чего тут наешься. Бывало, убежишь на базар, попросишь или стащишь репу или редьку и ешь. Те, кто ест, отдают другим очистки, какими вкусными они тогда казались! »
Беда не приходит одна. Так было и в то тяжелое лето. Во многих деревнях Больше-Ройской волости хлеба были полностью выбиты градом размером с желток куриного яйца . Скот постигли такие заразные заболевания, как сибирская язва и сап. Люди также умирали от заразных болезней. Среди обессиленных людей свирепствовал сыпной тиф. В условиях голода останавливали свою работу учреждения, т.к. служащие уходили на сторону в поисках куска хлеба. В Байсе даже волисполком остался без работников.
В докладе Уржумского уездного комитета партии о политическом состоянии уезда в 1922 году говорилось: «Положение с продовольствием критическое, люди от полного истощения падают на улицах. Особенно сильный голод в Байсинской, Кокшинской, Кузнецовской, Кукнурской, Буйской и Кичминской волостях. Населения употребляет в пищу всякие суррогаты вплоть до земляного торфа, который голодающими был обнаружен в Больше-Шурминской волости, и ежедневно они его вывозят от 40 до 60 пудов при очень сложной его добыче из-под снега… Сопоставляя положение с бывшими голодовками, например, голодовкой 1891-1892 годов, население указывает на отсутствие у советской власти всякого желания прийти на помощь голодающим, а также вспоминают, что в те годы земледельческое население получало ссуды от государства, а неземледельческое питалось в бесплатных столовых, организованных в каждом крупном селении, тогда как ныне никаких мер не принимается, лишь выкачали из населения весь хлеб путем разверстки и продналога».
В начале 1922 г. некто В.Малиновский, ехавший из Уржума в Малмыж, оставил следующее описание увиденного им: « … Из Уржума выехали не надеясь благополучно достигнуть следующей станции.
— Лошади не выдержат! – категорически заявили возмущенные крестьяне.
— Кормим соломой, — говорил мне везший меня крестьянин – сдираем с домов, часть идет в корм скоту, другая себе…
— Мелем на мельницах, примешиваем к хлебу, ничего пока еще с голоду не подыхаем.
— Некоторые раскопали где-то гору, возят оттуда землю и пекут из нее хлеб, примешивая немного муки…»
Трудное положение того времени характеризовалось и в листовке-призыве, по которой можно узнать, что костлявая рука голода дотянулась до Уржумского уезда. Листовка гласила: «К вам, крестьяне благополучных уездов, обращается этот призыв. Он исходит от тех голодных, которые поставлены перед лицом голодной смерти. Страшное бедствие обрушилось над многими губерниями и многие миллионы людей обречены на голодную смерть, если своевременно не подоспеет помощь. Сплошной крик, сплошной стон о помощи раздается из голодных мест. Изможденные и обезумевшие от отчаяния люди жадно тянутся за коркой хлеба. Эпидемии тифа, цинги, холеры – верные спутники голода – пожинают богатую жатву и уносят в могилу детей, взрослых и стариков.
Голодом охвачена и часть Вятской губернии, — уезды Яранский, Советский, Уржумский, Малмыжский. Эти уезды были житницами губернии, но знойное дыхание засухи в нынешнем году сожгло посевы. В прошлом году из закромов этих уездов обильно сыпался хлеб и шел для голодных центра и севера Вятской губернии. В нынешнем году северные уезды губернии — Вятский, Слободской, Омутнинский, Котельничский и Орловский — в значительно лучшем положении и имеют возможность помочь южным уездам.
Лучшая помощь, которая может быть оказана – это скорейшее выполнение продналога. Выполнение продналога является братской помощью голодным. Вы, крестьяне благополучных уездов, должны помнить, что не застрахованы и вы от такого бедствия. Если вы глухи останетесь к призывам голодных, допустите их гибель в нынешнем году, то не можете рассчитывать на поддержку в тот момент, когда это будет для вас необходимо. Вам некому будет помочь.
Если бы в своем время губернии Поволжья, а в т.ч. и южные уезды Вятской губернии, не помогали центральным губерниям, то лишенные возможности засеять свою землю центральные губернии не смогли бы дать ныне семенной ржи, и положение было бы еще тяжелее, однако, в трудную минуту семенная рожь северных и центральных губерний дала возможность засеять часть полей неурожайных голодных районов. Помощь, оказанная ранее, возвращается. Помощь, данная южным уездам в нынешнем году, также возвратится при следующих неурожайных годах. Вот почему продналог – не выдумка только Советской власти, а всероссийская взаимопомощь, необходимая государственная мера, без которой нельзя обойтись. А раз эта мера необходима, то должна быть проведена во что бы то ни стало.
Для спасения голодающих Советская власть примет все меры для того, чтобы собрать продналог и накормить голодных. Продналог, как и разверстка, — закон, подлежащий выполнению. Там, где не подействует убеждение, применится принуждение. Голодные не ждут. Каждый должен почувствовать необходимость продналога».
Как видим, власти о сборе продналога не забывали, объясняя это, что он идет якобы для помощи голодным, хотя все собранное уходило не местным голодающим, а в Москву, а то и вовсе, как всегда, гнило или уничтожалось. У бесчеловечной власти Ленина-Троцкого не было цели накормить голодных. А с крестьян еще требовались и старые долги по продразверстке. На страницах газет того года можно нередко найти циничные сообщения, что продналог собирается слабо… среди голодных и умирающих.
В июле власть пошла на то, чтобы разрешить крестьянам торговать, параллельно объявив налог на яйца и масло. Однако налог поступал слабо, т.к. крестьяне сразу стали менять продукты на необходимые им соль, спички и керосин. Видя это, для скорейшего выполнения налога, исполком запретил свободную торговлю.
Был собран продналог и в начале 1922 г., составив по Уржумскому уезду 24351 пуд. Кроме продуктов и мяса, в его перечень входили также лен, пенька, шерсть и мел. Газета того периода сообщала, что Кокшинский воисполком постановил «для спасения населения от голодной смерти местный налог собрать полностью», хотя местные крестьяне сами голодали.
В таких условиях всякая советская работа в уезде (кроме, разумеется, агитации и сбора налогов) замерла, чем сразу воспользовались, как сообщали газеты, «попы и контрреволюционеры, которые ведут усиленную агитацию в деревнях уезда». Чтобы противодействовать этому, уже 28 июля 1921 года в села Вятки, уездные комитеты партии была разослана телеграмма следующего содержания:
«На почве неурожая, эпидемий, суховеев по уездам начинается и будет развиваться религиозное шарлатанство, дикое изуверство, слепой фанатизм, обирательство. Все это враждебные силы используют. Выделите специальное лицо для руководства борьбы с этим, сводите борьбу в русло борьбы с шарлатанством, спекуляцией, народной темнотой… Будьте сугубо осторожны с этим иначе вызовете обратные результаты и поможете врагам. Зав агитотдела губкома Алыпов.”
Было бы ошибкой сказать, что местная власть не вела никакой работы по оказанию помощи голодным. Иначе и быть не могло, т.к. ее положение и без того было шатким. Работа велась, но была очень неэффективной, даже на губернском уровне. В августе в Уржуме была создана комиссия для борьбы с голодом из представителей власти, профсоюзов и политических организаций. Были созданы подобные комиссии и на местах. Но работа их в основном ограничивалась одной агитацией. В Сердежской волости жители ежедневно приходили в волисполком большими группами по 50-70 человек с просьбой о выдаче хлеба, «слезно обсказывая испытываемый голод». Волисполком их отправлял в уездный продовольственный комитет, где ответ всегда был один : хлеба нет и не будет в ближайшем времени.
Бывали и редкие исключения. Так Шурминская комиссия постановила обложить всех торговцев особенным натуральным налогом в пользу голодающих. Помощь давалась в основном детям. В Уржумском уезде устраивались столовые для детей, открывались дополнительные детские ясли, многих детей отправляли за пределы уезда. К весне 1922 г. в уезде работало 72 питательных пункта при школах и детских садах с прикрепленными к ним 5820 детьми.
Лучше всего голодным помогали сами… голодные. В некоторых селениях жители сами собирали средства в пользу голодающих других мест. Так было, например, в починке Спасском Буйской волости, куда в октябре 1921 г. приехал односельчанин-коммунист и стал рассказывать об ужасах голода Поволжья. И несмотря на то, что многие сами не имели куска хлеба, все единогласно постановили устроить сбор продуктами в пользу голодающих ; в 1921 г. был как раз хороший урожай картофеля. Было собрано 1 пуд муки, 10 пудов картофеля и небольшое количество овощей. В починке Самоделкино Буйской волости голодающие жители собрали 4 с половиной пуда картофеля, 2 пуда брюквы и 35 вилков капусты В с.Туреке волостная комсомольская организация собрала среди своих членов пожертвования в сумме 500 тысяч рублей. В с.Кузнецово даже торговцы пожертвовали в пользу голодающих 7 тысяч рублей. Вообще торговля, хотя и была запрещена, в какой-то мере существовала. В августе неизвестный газетчик писал : «Несмотря на то, что в уезде все голодают, каким –то путем на дворах появляется в продаже хлеб…»
Из книги «Православная жизнь Уржумского уезда с 1918 по 1928 гг.»
Читайте также:
Вятка 100 лет назад: 1-7 августа 1918 года. «Перед бурей…»
