Люди старшего поколения помнят еще те времена, когда при выдаче зарплаты рядом с окошечком кассы сидела невзрачная тетенька из комитета ДОСААФ и продавала билеты лотереи этой «ненавязчивой» 
организации. Билеты со скрипом, но раскупались, потому как все рабочие «очень» сочувствовали родной авиации и флоту. Причем к тому же все поголовно были членами этой добровольной организации. Стоил билет пятьдесят копеек, порой рабочие покупали их по пачке, в которой было сто штук. Раз в год проходил розыгрыш лотереи, результаты которого печатались в таблице, публиковавшейся во всех газетах. И довелось мне как-то купить пачку таких билетов, а десять штук из той пачки подарил я свату своему на день рождения. Был в те далекие времена такой обычай, порой даже молодоженам на свадьбах дарили такие «шансы на счастье». Но не увидел сват своего шанса, потому что угодил он вскоре после юбилея на больничную койку, где и отдал душу всевышнему по причине сердечного приступа. Сказали врачи, что сердце остановилось от оторвавшегося тромба.
И вот под Новый год разворачиваю я свою любимую газету «Труд», и в глаза бросается таблица с розыгрышем лотереи ДОСААФ. Вспомнил я, что еще в начале года прикупил пачечку билетиков этой лотереи. Нашел их родимых «у шкапчике» и давай с нарастающим, невесть откуда появившимся, волнением сравнивать номера билетов. И что вы думаете: с ошибкой в один последний знак выигрыш нарисовался — автомобиль «Москвич – 412». Не верю глазам своим – а, глядь, и серия моя. Руки даже затряслись от волнения – надо же, так счастье близко было. И тут только, как молния в голове сверкнула, сообразил, что ведь выигрыш то в тех билетах, которые я свату подарил.
В тот же вечер организовал я визит к сватье, где и поведал ей о том, что где-то в её хозяйстве находится подарок под названием «автомобиль Москвич». Все совместные поиски никаких результатов не дали – ну как в воду канули эти билеты. Куда их мог положить покойный сват – только он и смог бы ответить, да не спросишь ведь у покойника. Да недолго мы и тужили, ну нет и нет, Как говорится: не жили богато и не стоит начинать. Сватья бутылочку из холодильничка на стол поставила, огурчики маринованные, сальцо соленое, да картошечку быстренько на газу сварила. Сын у неё, Толик, к тому времени с работы пришел, сели поужинать, да свата помянуть, раз уж повод такой неурочный появился.
И вот после первой же Толик спрашивает:
— Маманя, а ведь папу мы в том же костюме похоронили, в котором он на дне рождения был? Ты карманы то хоть проверила, когда его одевали?
А тут и я вспомнил, что билеты эти, утерянные, он положил во внутренний карман пиджака. Сидим мы, переглядываемся, и никто первым не хочет сказать то, что сразу в голову всем ударило. Ну а ударило, естественно то, что извлекать как-то надо выигрыш, ну не дарить же его, «Москвич» этот, государству родимому, а свату «там» он тоже не нужен по причине отсутствия надобности. После второй взял я на себя тяжкий груз организации процедуры извлечения билета. Решили мы с Толиком, а зять мой Андрей на вахте был в то время, не привлекая никого посторонних, на следующую ночь вскрыть могилу сватову, да забрать у него билет этот выигрышный.
Решить то решили, да только на душе то тревожно, вроде как не по-христиански это – могилы раскапывать, тревожить свата моего, а его, Толика, – отца родного. Всю ночь я ворочался, до утра уснуть не мог – все в голове две мысли друг с другом сражались. Одна – практичная: автомобиль то ведь денег не малых стоит, вторая – духовная: грех, вроде, тревожить усопших, да и жутковато ведь узреть покойника, который может и осерчать за сон свой потревоженный. Но, как говаривала одна моя знакомая, сказавши «А», говори уж и «Б».
Следующим вечером, ближе к ночи, захватив лопаты, веревки, монтажку с молотком, двинулись мы с Толиком на кладбище. Для храбрости и снятия уже заранее появившейся дрожи во всем теле приняли по двести «капель» успокоительного, да с собой бутылочку прихватили. Уже выходя из дому, откуда-то из-под крыльца вытащил Толик обрез ружейный и положил в мешок с причиндалами. Пояснил, что так увереннее он себя чувствовать будет. Усмехнулся я про себя — покойники смерти не боятся, но промолчал: не велика обуза.
Могилку сватову уже снежком изрядно прикрыло, а рядом накануне кого-то схоронили, весь снег истоптан, но нам это только на руку – не привлечем внимания измятым снежным покровом. Пока могилу раскапывали, поделился Толик, что знал он покойницу, рядом похороненную накануне. Это, оказывается, была его знакомая Катя, покончившая жизнь свою по причине потери любимого парня, привезенного в цинковом гробу из далекого Афганистана. Месяц назад Катя потеряла обоих родителей в автоаварии, а три дня назад схоронили и её будущего жениха на этом же кладбище на участке, где обычно хоронят у нас ветеранов и участников войн. Одна она была в семье, не выдержала ударов судьбы, вот и открыла газовый вентиль. Утром нашли уже бездыханное тело, вскрытие делать не стали по причине очевидности произошедшего. Хоронил её дед, живший неподалеку в селе. По его просьбе привезли из области гроб «богатый», плюшем голубым обшитый, с ручками бронзовыми да с защелками блестящими. Видать, не бедный дед у Кати был, по первому классу, как говорится, похороны и поминки справил, так поведал Толик, пока мы вскрывали могилу.
С жутким чувством страха вытащили мы гроб на поверхность и открыли крышку. А уж когда сдернули с покойника простыню – оба затряслись, захрипели нечто неразумное, отшатнулись в разные стороны. Лежит сват лицом вниз, да к тому же голый. Ничего сообразить не можем, обоих нас страх неописуемый сковал, рукой – ногой пошевелить не можем. Минут пять в стопоре мы простояли, понемногу мысли в голове моей начали появляться да в логическую цепочку выстраиваться. А Толик только крестится, да чуть не орет охрипшим голосом: «Чур меня, чур меня». Страшно мне еще и за Толика стало, вот думаю, только не хватало мне еще и его сумасшествия. Потряс его за плечи, налил пол стакана захваченной для обогрева водки, чуть не силой влил в него. Сам употребил для возвращения реальности восприятия жизни.
Стали мы обдумывать случившееся, ничего путного в голову не идет. Но припомнил я, что слышал от матушки, как в послевоенные годы сторож один кладбищенский вскрывал могилы, снимал одежду с покойников и продавал ее по дешевке на местной толкучке. Припомнил и я, что видел в толпе провожающих нашего сторожа Никодима, который очень внимательно рассматривал подушечку с фронтовыми наградами свата, судьба которого была связана с последним годом войны с Германией и Японией. И, надо сказать, что на подушечке этой было помимо десятка медалей еще и несколько орденов. Иного ничего больше на ум прийти нам в тот момент не смогло.
Но что делать дальше? Вызывать милицию, опять же прославимся на весь свет, а билет этот злополучный тогда уж точно не увидим, как своих ушей. Решили мы с Толиком вернуть все в первоначальный вид. Перевернули свата, накрыли простынкой. Заколотив гроб и попросив у него прощения, закопали могилу. Только открыл я вновь бутылку, чтоб помянуть свата, да согреться малость, как слышу – идет кто-то по тропинке и прямо к нам. Схватили мы свои лопаты да мешок с молотком и обрезом и спрятались, чтобы переждать не прошеных гостей за ближайшими елочками.
Продолжение следует…
Информация: